– Это еще не помидорчики. Это пока еще томати. Помидорчиками они будут завтра. Абраша, дай мне тонкий нож.
Дедушка, который все делал очень медленно, старался угадывать наперед события и по тому нож он уже правил как свою бритву об солдатский ремень.
– Ми немножьечко проткнем пупик у помидорчиков, почти до серединки, но разрезать не будим, просто сделаем врез. – Бабушка вдруг перестала прикусывать нижнюю губу, положила ножи помидор. Воткнула руки в боки. – Зэ!(смотри) Мой Абраша ветеран войны и герой всегда стоит в очереди. Но как тебе нравиться тот наглец что прет без очереди, еще и других людей облаял?
Дедушка почесал впадину на руке.
– Чешется гадость, не дает войну забить эта разривная пуля. Не, Паша, он не виноват. Просто у него больше желание получить для себе, чем у других. Он дажье не думает об том. Так жьивет. Это не воспитается. Да и не кому. – Дедушка скупо засмеялся. – Ти просила купить укроп. Зонтиков не било, только пучки я купил.
– Правильно сделал. В укропних зонтиках хорошо раков варить. А в эти помидорчики они не годятся.
И бабушка полоскала в миске этот укроп, поменяла воду и еще раз прополоскала.
– Вот так его мить надо.
Дедушка посадил меня к себе на колени и на коленях подбрасывал меня приговаривая:
– Поехали, поехали!
За грецкми орехами.
По ровненькой дорожке!
По кочкам, по кочкам, по камишкам, по камишкам!
В ямку БУХ!!!– в этот момент он раздвигал колени и я улетал хохоча почти до пола. Но дедушка крепко держал меня в своих сильных руках за руки. А между тем продолжал разговаривать с бабушкой часто вставляя слова и выражения на идиш. – Паша, что ти хочишь иметь с того, что люди совершенно не думают за то, как жьить с другими людьми. Они дажье не понимают, что могут вибрать себе по другому относиться между собой.
– Теперь… Абраша, поверни ко мне внука, я хочу, что би он это видел. Теперь ми будем разобрать чеснок. И прямо с шелухой ми тожье помоим его в мисочке. И придавим каждий стручок щироким ножьиком, чтоби било откуда аромату виходить.
Бабушка взяла две банки и в каждую на дно положила немного укропа и пару зубцов чеснока и выложила ряд помидоров. Потом еще укроп и чеснок и снова помидоры, пока банки не заполнились до верха.
А дедушку уже зацепило за живое и он продолжал.
– Что би человек по другому себе вел – ему пример нужьин, пока он растет. И если кто правильно и хочет жьить, то делает так как знает и не говорит об том. Зато думает о результате своего поведения.
В кастрюльке закипала вода.
– Ми бросим сюда щипотку острих горощин перца и щипотку дущистого. И еще лаврушеки немножко и стручок красного острого перца. Соль две столовие ложки и немного сахару. Это на литер вода. Абраша, с кем ти разговариваешь? Я тебе не слушаю.
– Тебе говорю, что би Сашенька слышал. – Деда продолжал:
– Человек думает только за себе. А должен думать только за других.
– Покипело минутку и хватит. Виливаем в баночки и немножьечко блюдичке и гирьку сверху. Потом ми накроим и дедышка отнесет в погреб, а завтра к обеду у нас будут помидорчики. Бабушка вытерла руки о кухонное полотенце. Погладила меня по голове.
– Дедышка так умеет любить людей, что каждий наш знакомий уверен, что ми родичи. Он просто знает законы по которим люди обязани жьить.
Тогда я мало, что понял из дедушкиного рассказа, но когда слышу пряный запах специй, который не так скоро выветрится, у меня в душе становиться тепло. Как в детстве, когда тебя любят и ты хочешь радовать и любить.
ПРИЯТНОГО АППЕТИТА, РЕБЯТА!
Саша Шульман
