Ночь, стук в дверь все громче и громче…
— Вам срочная телеграмма, — за дверью слышался мужской голос.
— Минутку, — вместе с одеялом я помчался к двери. Первая мысль о доме. Так и есть, заболел мой дедушка и я, не откладывая, стал собираться в дорогу. Всего сто двадцать километров разлучали нас, но дорога казалась такой длинной. Как в фильме, мелькали кадры воспоминаний прошлого. Молодым деда я не помнил, да и не мог помнить, ведь разница в возрасте у нас больше шестидесяти лет, а мне уже двадцать четыре. Помню, мне было еще лет семь, а деда моего в нашей округе уже называли «кузнец — мудрец». Не потому, что имел свою кузницу, просто в каждом человеке он умел разглядеть доброту и дать нужный совет, если об этом просили.
Больница… Бабушка сидела у реанимационной палаты и тихо шептала молитву. За стеклянной дверью я увидел дедушку и отца, стоящего перед ним. Я обнял бабушку, и успокаивая, подглядывал сквозь стеклянную дверь. Не понимал, что происходит, почему отец размахивал руками перед дедом и очень нервничал. Приоткрыв дверь, чтобы послушать, о чем они говорят, сам был не рад этому. Дед рассказывал отцу про какое-то наследство, и о чем-то просил, а отец кричал, что он сумасшедший, и что надоел уже со своими пустыми разговорами о каком-то наследстве, якобы очень важном для всех. Чтобы прервать разговор, я вошел в палату. Видел, как засияли у деда глаза, и он все повторял: «Как хорошо, что ты пришел». Отец похлопал меня по плечу и оставил нас вдвоем. Жалуясь на отца, дыхание дедушки заметно учащалось. Держа меня за руку, дед спросил, помню ли я его друга Изю, который жил с ним по соседству.
— Найди его, он тебе все расскажет. Совсем один остался, живет у своей сестры в деревне, бабушка знает, как его найти. Он все знает, он мне, как брат…
— О наследстве? Дед, откуда?— прошептал я.
— Ты все слышал? Не верь отцу, я не сумасшедший, просто время уже пришло и все…
Дед побледнел, и я ничего больше не мог понять, о чем он говорил, вдруг отпустил мою руку…
Слезы на глазах и его умоляющий взгляд в моей памяти остался до сих пор.
А меня все мучил вопрос, откуда у деда наследство, ведь жили они с бабушкой скромно. Страшное было время, из всей родни нашей двое остались в живых. Дед рассказывал, как прятались в выгребной яме, где хранили картофель. Темно было, сыро, иногда, ночью, хозяин открывал яму, чтобы подышать воздухом, приносил им воду и еду. Когда евреев вывозили из городка, дедушка был на свидании с прекрасной девушкой-соседкой в заброшенном сарае на сене. Они разглядывали звезды на небе через дырчатую крышу – это их и спасло. Хозяин застал влюбленных, когда приехал за картофелем, который хранил в яме под сараем, там их и спрятал. Оказалось, что они в этой яме и породнились, а через девять месяцев родился мой папа. Дед остался работать у хозяина, а когда тот состарился, оставил ему кузницу. Откуда может быть какое-то богатство, — «для всех важное» — как говорил дед. — Может, клад в той кузнице зарыт? – грешным делом подумал я, но с вопросами ни к кому не приставал, хотя было очень любопытно.
После похорон я отважился спросить отца, о каком наследстве шла речь, но ответ слышал все тот же, что дед стар и не понимал, что говорил, да и напомнил мне, что, хотя я еще студент, но катаюсь на хорошей машине и живу не в общежитии, как все… Чего еще мне не хватает? Я не мог успокоиться и готов был найти дядю Изю, чтобы разгадать эту тайну… Бабушка рассказала, что Изя иногда приходил к деду уже после полуночи, и они вместе отправлялись на кузницу. Она бранила их, мол, на работу рано вставать, но на рассвете дед был всегда бодреньким и что-то напевал в своей кузнице. Однажды до рассвета, бабушка отправилась с горячими лепешками и застала их, читающих какую-то книгу.
— Вдвоем только? – с нетерпением спросил я.
— Застала вдвоем, иногда, дед, шутя, отвечал, что идут пробуждать Моше, но я никогда его не видела, тебе лучше поехать к дяде Изе, он сам все расскажет.
Я ехал к дяде Изе с подарками от бабушки и с надеждой, что ниточка этой тайны не оборвется. Но как оказалось, дядя почувствовал себя плохо еще до телеграммы о смерти деда, а когда прочел телеграмму, то совсем слег и находился в больнице.
— Какая братская связь между ними!— подумал я.– Похоже, что ниточка может оборваться в любую минуту.
Но, к моему удивлению, дядя Изя очень обрадовался, увидев меня.
— Я знал, что мне еще нельзя умирать, — Хриплым голосом бормотал дядя. Понимаешь, сынок, время сейчас очень опасное, ненависть к нам опять возвращается, народы против нас и нет нам спасения. Коль не раскроем мы миру тайну Великую и не соберем своих сынов на землю Израильскую.
– Ты что, дядя Изя, я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Послушай, сынок! Изучал я с твоим дедом Тору, в чем отец твой не поддерживал нас, он всегда бизнесом занят был, да делами прочими. Состарились мы и теперь на тебя надежда вся, чтобы своих отыскать.
— Так в чем же секрет и тайна ваша?— прервал я дядю. — И кого мне еще искать нужно, может, Моше, о котором мне бабуля говорила?
Если честно, то мне все показалось смешным и абсурдным, и хотелось все принимать за старческий бред. Я видел, что дядя нервничал очень, и руки тряслись, наверно от недоверия ко мне. Вдруг, как будто все силы последние собрал, он не говорил, он кричал, просто требовал его выслушать: «Моше не человек — это свойство безусловной любви, которое хранится в нас еще от времен Авраама. Это закон Природы, который нужно в нас разбудить, чтобы научиться «возлюбить ближнего».
– Успокойся, дядя Изя, тебе нельзя волноваться.
– Ты лучше послушай, я не могу больше молчать. Наше единство — и есть тайна вечного наследия. Мы избранный народ, и должны показать миру пример нашего объединения, от которого зависит исправление всего человечества. От нашего Единства! — слышишь, что я тебе говорю — Единства!
Дядя Изя вытащил из-под подушки книгу.
— Это мне?— удивленно спросил я.
— Вот возьми, эта книга тебе, но чтобы понять, что в ней написано, нужно учиться. Ищи своих и помни, что ты получил в наследство все Человечество, за объединение которого теперь в ответе. За Единство, брат, за Единство!
Когда ехал домой, старался ни о чем не думать, но чувствовал какую-то огромную ношу на своих плечах, и это был не дедушкин клад… Такого со мной никогда не было, дрожь, трепет и тепло, протекали по венам и наполняли сердце радостью. Я почувствовал, как будто давно знал, что от меня зависит счастье других людей. Я еврей, но никогда не задумывался, что мы избранный народ, и миссия у нас особая. А, может, нас и не любят поэтому? Не потому, что мы — избранные, а потому, что не выполняем свою миссию. Почему бы и не поверить, ведь из истории мы видим, что бывшие идеи так и не сблизили народы, наоборот, люди еще больше отдалились друг от друга. Да и что плохого в том, что мы объединимся и все последуют нашему примеру?! Я сделаю все от меня зависящее, не потому, что дяде Изе обещал, я поверил, что наше Единство объединит народы Мира в океан братской любви!
Янина Голубовская
