История одного свидетеля разрушения Второго Храма.
17 Тамуза, 70 год нашей эры. Иерусалим.
Меня зовут Меир. Мне было тогда семнадцать.
Я стоял на стене Иерусалима, вглядываясь в приближающийся римский лагерь. Пыль поднималась над горизонтом, как дыхание зверя.
Все знали, что кольцо сжимается, но еще надеялись на чудо.
В тот день, 17 Тамуза, я видел, как римляне прорвали стену: крики, дым, пепел.
В те дни город был расколот сильнее, чем когда-либо. Даже когда приближалась гибель, евреи убивали друг друга.
Одни жгли склады с едой, чтобы принудить других сражаться.
Другие прятали пророчества и готовились к чуду.
А чудо не приходило.
Я стоял у стены с Йонатаном, моим другом с детства. Мы больше не были друзьями.
Я считал, что мы должны были искать диалог. Он — что предать мечу римлян и тех, кто с ними говорил.
Он бросил мне в лицо: «Ты не настоящий еврей!»
— И ты что ответил?
— Ничего. Просто отвернулся.
И мы больше не говорили. Только стояли рядом. На стене.
Теперь я знаю, что он ошибался. И я тоже.
Потому что тогда мы оба забыли: настоящий еврей — это тот, кто даже в споре помнит, что другой — его брат.
Рабби Хизкиягу стоял на коленях и читал из книги Эйха: «На что упало золото? Изменился чистейший цвет!»
— Почему ты молчишь, Меир? — спросил старый рабби Хизкиягу, прислонившись к камню. — Твой взгляд глубже, чем Иордан в Тишре́й.
— Я думаю, — ответил я, — если Всевышний дал нам Храм, почему Он позволяет ему пасть?
Он долго молчал. Потом сказал:
— Потому что ты смотришь наружу. А мудрецы наши учат смотреть внутрь.
Бейт а-Микдаш — это не только здание из камня. Это Храм внутри нас. А он был разрушен раньше, чем треснула стена. Мы перестали быть единым народом.
Я тоже опустился рядом. Не потому что сдался.
А потому что понял: стена — не между нами и врагом. Она — между мной и другим евреем.
В тот день, 17 Тамуза, римляне проломили стену.
Йонатан бросился в бой. Я остался стоять.
Я видел, как они вошли.
Я видел, как загорелись дома.
Я слышал, как пели «Коль Исраэль» — кто-то шепотом, кто-то с криком в груди.
Потом меня схватили. Римские солдаты тащили меня за волосы. Один из них сказал по-латыни:
— Они сами себя разрушили. Нам оставалось только толкнуть.
Беспричинная ненависть — сина́т хинам — разрушила Первый Храм.
Эта ненависть продолжает точить нас изнутри, как червь гранат.
Второй Храм пал не из-за Рима. Он пал от нашего отношения друг к другу.
И началось всё не с меча. А с ненависти, спрятанной за праведностью.
⸻
Прошло много лет. Я стал учителем.
И каждый 17 Тамуза я не ем, не пью, и вспоминаю тот взгляд рабби, полный боли и любви одновременно.
И каждый год я говорю ученикам:
«Храм можно построить заново только тогда, когда в сердце каждого из нас появится место для другого».
Татьяна Юлаева
