Многие из нас были очарованы магией мандельштамовской поэзии. Необыкновенная музыкальность и потрясающая сила его прекрасных, непонятных, затрагивающих сердце стихотворных форм, как будто завораживает читателя и ведет в совершенный художественный мир. В этом сказочном мире происходят всякие чудеса: «цветочная ваза просыпается и выплескивает свой хрусталь, цветы сирени изображены в глубоком обмороке…» Именно таким воспринимал мир Осип Мандельштам, выдающийся русский поэт еврейского происхождения.
Но восторженное восприятие действительности – это только часть творчества Мандельштама. Нам также известны его острые и совсем уже не обворожительные памфлеты на окружающую действительность. И как результат такого резкого выпада против власти – ссылка поэта и гибель в сталинских лагерях.
«Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?»
Родился будущий русский поэт 14 января 1891 года в Варшаве, в еврейской семье. Его отец, Эмилий Вениаминович Мандельштам, был купцом первой гильдии и, благодаря этому званию, семья смогла выехать за черту оседлости и поселиться в Петербурге. Мать, Флора Овсеевна Вербловская, позже Мандельштам, была музыкантом и привила сыну любовь к творчеству. Иосиф был старшим сыном в семье. Позже, в своих стихах для детей, Осип нежно описывает свой любимый рояль, который как «умный и добрый комнатный зверь» стоял посреди комнаты. Мама обучала его музыке, и неслучайно в стихах Мандельштама присутствует столько музыкальной нежности.
Родители хотели дать своим сыновьям хорошее образование и приобщить их к культурной жизни Северной столицы. В девять лет Осипа определили в Тенишевское коммерческое училище, где он проучился семь лет. Здесь, кроме основной учебы, Иосиф увлекался театром, музыкой и начал писать стихи. Творчество юного поэта поддерживал преподаватель словесности и директор училища, поэт Владимир Гиппиус.
После окончания училища родители отправили Осипа учиться за границу. Он посещал лекции в Сорбонне, изучал романскую филологию в Гейдельбергском университете Германии. В тот же период он познакомился с Николаем Гумилевым, увлекся французской поэзией, путешествовал по Европе.
Вернувшись в Петербург, Мандельштам решил поступить в Петербургский университет на историко-филологический факультет. Но из-за известной 3-х процентной нормы приема евреев в вузы ему пришлось ради учебы, разорвав еврейские корни, креститься. Отец, узнав об этом поступке сына, был очень разгневан.
В это время молодой поэт вступил в поэтический цех Николая Гумилева, познакомился с другими поэтами и часто выступал со своими стихами на собраниях молодежи.
Первый сборник стихов Мандельштама, выпущенных под названием «Камень», был семейным и финансировался отцом поэта. Каждая проданная книжка юного поэта воспринималась в семье как праздник.
«В игольчатых чумных бокалах
Мы пьем наважденье причин,
Касаемся крючьями малых,
Как легкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки,
Ребенок молчанье хранит —
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.»
Октябрьская революция пришлась на период возмужания поэта и подвергла его жизнь множеству испытаний. Он пережил голод, скитался по югу страны, был арестован, бежал, и в 1920 году вернулся в Петербург. Отношение к новой власти у Мандельштама было неоднозначным – он и приветствовал новые изменения и тосковал по прежнему миру.
В эти годы Осип познакомился со своей будущей женой, Надеждой Хазиной, с которой прожил душа в душу до самого ареста и смерти. Свою вторую книгу стихов «Tristia» Осип Мандельштам посвятил своей жене и верной подруге, Надежде Яковлевне.
В 25-26 годах Мандельштам писал для детей, а также вышли в свет его автобиографическая проза: «Шум времени» и «Египетская марка». Ради заработка Мандельштам занимался переводами, писал статьи. Независимый характер творчества поэта не вписывался в общую линию требований к искусству того времени и поэта вытеснили из литературных союзов и подвергли организованной травле.
Именно в этот период опалы поэт очень явно ощутил свою связь со своими древними корнями. И хотя на протяжении всей юности и зрелости Иосиф Мандельштам не отождествлял себя со своим происхождением, глубина и внутренний смысл его стихов говорили о прочной связи с иудейской мудростью. Он писал: «Писательство, в том виде, как оно сложилось в Европе и в особенности в России, несовместимо с почетным званием иудея, которым я горжусь. Моя кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского отродья».
В 1933 году, в журнале «Звезда», было опубликовано его «Путешествие в Армению». И сразу же после этой публикации поэт написал резкий памфлет против Сталина, который стал причиной его ареста.
«Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.»
Как у такого хрупкого и чувствительного, глубокого и романтического поэта хватило смелости пойти против чудовищной и мощной власти – до сих пор остается загадкой. Но ни разу автор не отрекся от своих слов. Мандельштам после, из-за опасения за судьбу близких, все же написал оду Сталину, но сразу было понятно, что это вымученное произведение и абсолютно не свойственное поэту.
В 1934 году поэта арестовали и сослали в Чердынь Пермского края, где у него произошел нервный срыв, и он пытался покончить жизнь самоубийством. После хлопот жены, которая искала помощи у друзей, им позволили поселиться в Воронеже. Но это была лишь небольшая отсрочка. В 1938 году Мандельштама вновь арестовали и отправили по этапу на Дальний Восток. 27 декабря 1938 года его не стало. Место захоронения поэта нам неизвестно.
«Звезд в ковше медведицы семь.
Добрых чувств на земле пять.
Набухает, звенит темь
И растет и звенит опять.
Распряженный огромный воз
Поперек вселенной торчит.
Сеновала древний хаос
Защекочет, запорошит…»
Сквозь все творчество Осипа Мандельштама проходит ощущение «древнего хаоса». Именно так поэт воспринимал свое отношение к еврейству. Одна часть поэта стремилась к мировой культуре и видела в ней гармонию и совершенство, другая его часть была прочно связана с «хаосом иудейским», как он неоднократно именовал глубинный слой своего восприятия еврейской культуры. Мотив «иудейского хаоса» так же присутствует в его автобиографической повести «Шум времени». Исследователи творчества Мандельштама предполагают, что он ощущал, что за всей этой внешней мишурой мира скрывается глубинный слой, тот пласт человеческого восприятия, который вовсе не гармония, а нечто непонятное. Внешний мир является лишь покровом, а под ним шевелится хаос. Вот этот непонятный поэту мир древних иудейских корней одновременно манил и пугал его.
Русско-еврейские корни поэта
Так случилось, что Иосиф Мандельштам жил в период, когда евреи начали терять связь со своими корнями, стремились к новой культуре и стали самыми известными поэтами, писателями и даже революционерами. Сам Иосиф вспоминал о том, как испугался, когда дедушка хотел одеть на него «черно-желтый платок» – талес – который одевают все евреи во время молитвы. С тех пор все, связанное с народом Торы, у Осипа виделось в черно-желтых тонах. Это и воспоминания о погромах, и об антисемитских настроениях… Для Мандельштама культура передавалась через кровь. В «Шуме времени» он описывает книжный шкаф в доме родителей, в котором пластами лежали еврейские, немецкие и русские книги. И эта странная небольшая библиотека отражала для него «историю духовного напряжения целого народа и прививки к нему чужой крови».
В последние годы жизни поэта наблюдался явный поворот Мандельштама к его корням. Он писал жене: «Я люблю только тебя и евреев». Он сблизился с отцом, начал более осмысленно и уважительно относиться к наследию своих предков.
Память о божественной гармонии в душе каждого иудея
И это произошло неслучайно. Потому что в каждом иудее сохранено знание всего народа о божественном устройстве мира. Только мы, люди, противоположны этой божественной гармонии, и поэтому вся древняя еврейская мудрость воспринимается нами в виде хаоса. Мало того, мы еще надстроили над всем этим неправильным восприятием пласты новой культуры, которая, как мираж – внешне выглядит красиво, а внутри все обман. И только древние иудейские ценности, покрытые, как в книжном шкафу у Мандельштамов, слоем пыли и новыми книгами, вечны и не стареют.
А эти ценности заключаются в простой мудрости, известной каждому человеку, и вытекают из Торы. Это принцип «возлюби ближнего как самого себя», который вмещает всю бесконечную мудрость евреев. Именно эта тайная мудрость тонкой нитью тянется из глубины веков за самым древним народом, не осознанная даже самими иудеями, и притягивает всех людей своей скрытой силой. Ожидая, когда еврейский народ вспомнит о своем предназначении и будет жить по принципам Торы, а затем передаст свои постижения любви и добра народам мира.
Ривка Гольдес
