Еврейская песня

У нас обычная израильская семья.

Меня привезли из Смоленска в Израиль, когда мне не было и года. Муж – йеменский еврей. Родился здесь. Его семья приехала из Йемена в год независимости Израиля.

У нас двое дедушек и две бабушки. Это очень не просто, когда в семье есть разные бабушки и дедушки.

Но все было более или менее дружно. Встречались только по общим праздникам. Вместе по-йеменски выходили из Египта в Песах, вместе принимали благословения от дедушки йемани в Рош-а-Шана. Вместе строили сукку и веселились в Пурим. Наша светская семья не была посвящена во все еврейские обычаи. Мои родители выросли в твердом убеждении, что религия – это «опиум для народа». В Израиле мы праздновали все праздники по-светски, особенно не вдаваясь в смысл и атрибутику. Поэтому с удовольствием подчинялись нашим, просвещенным в этом отношении, новым родичам.

Наши мамы устраивали настоящее соревнование по национальным блюдам. И в праздники, с привычных бурекасов, шницелей и чипсов, мы переходили на джахнун, суп из бараний ноги, йеменские гуявы, пахучее хильде. Все это перемешивалось на столе с фаршированной рыбой, селедкой под шубой, малосольными огурцами и, конечно, салатом оливье. Из вежливости мои родители мужественно ели хильде с жирным супом, закусывая малосольным огурцом. Муж с трудом глотал мамино оливье. Дружно уплетали фаршированную рыбу с джахнун.

Так мы спокойно, без особых встрясок прожили два года.

И вот у нас родился сын. Их внук.

Это был полный переворот в устоявшихся обычаях нашей семьи.

Обе бабушки очень хорошо знали, как правильно растить ребенка, но каждая знала по- своему. Йеменские и смоленские методы воспитания были абсолютно разные. И здесь каждая стояла насмерть. Ведь дело касалось единственного внука. Наши родители приезжали к нам каждый вечер. Бабушки решительно шли прямо в детскую, не желая друг другу уступить права на внука. Дедушки получали отпуск и удобно устраивались около телевизора. А мы с тревогой, в стороне, наблюдали за поведением наших мам.

Встречи были бурные. Часто обе бабушки дружно набрасывались на нас, впадая в отчаяние от таких бестолковых родителей, которые достались их внуку. Иногда они схватывались друг с другом. Это было хуже.

От желания сгладить такие конфликты, мы заранее готовились к приходу наших мам. Муж залезал в Google и лихорадочно искал методы кормления, купания, одевания,… которые бы удовлетворяли обе стороны.

Но иногда их желания совпадали.

Это случалось, когда они начинали петь колыбельную.

Это было чудесно.

Мамин чистый альт нежно выводил: «Ой, баюшки – баю»… Низко подхватывала мелодию моя свекровь.

«Нуми-нуми ялдоти» – начинала свою колыбельную свекровь и без слов вторила ей моя мама.

Они сидели, обнявшись, около кроватки малыша. Два голоса сливались в одну мелодию. На них таращился внук, пуская пузыри, улыбался и потихоньку засыпал.

В такие вечера мы все перебирались в салон.

Умиротворенные бабушки садились рядышком, и старшее поколение начинало беседовать. Вспоминалась алия с одной и другой стороны. Рассказывали о еврействе в своих странах исхода, о гонениях и погромах. История двух таких не похожих народов сливалась вместе, заканчиваясь в Израиле.

Отсюда уже шло общее. Общие заботы, волнения за нас, за будущее внуков. Тревога за страну и надежда на мир. Политика и воспитание, армия и террор, цены и налоги. Говорили обо всем, что волнует обыкновенную израильскую семью.

Вот только песни они пели на разных языках.

Но именно такие песни больше всего и объединяли нас. Сливались их голоса, когда они начинали подпевать друг другу. Каким-то удивительным образом получалась вдруг одна мелодия, которую пели все поколения еврейских мам. На арабском, русском, идиш…

Пели о своем народе, который рассеялся по всему свету, пели о страданиях, о надежде.

Материнская молитва звучала в этой мелодии. Молитва о детях, о мужьях.

И в такие вечера забывались отличия и несогласия, исчезали трудности в языке и в ментальности. Мы особенно ощущали тепло семьи, радость и гордость за наших родителей.

В такие вечера остро чувствовалось то общее, которое всегда присутствует  в нашем народе.

Анна Вавилов