«Мы всегда надеемся на то, что придет кто-то и изменит нашу жизнь к лучшему. Хотя ощущение счастья или его отсутствие, скорее зависит от внутреннего состояния, складывающегося из наших взглядов, мыслей, идеалов и, конечно же, окружения», – подумал Лиор, просматривая публикации новых статей в интернете. Одна из них, рассказывающая о важности правильной коммуникации в коллективе, воскресила в памяти недавнее событие – выборы в мэрию.
Лиор пошел на избирательный участок ранним утром, дабы успеть потусить с друзьями, договорившимися встретиться ближе к обеду. День тогда выдался солнечный, но не жаркий – типичный для израильской осени.
Бодрым шагом он шел по разбросанным на тротуаре агитационным листовкам, шелестящим под ногами, словно опавшей листья. Представляя, какое тяжелое будет у дворников утро, после этого судьбоносного мероприятия.
У избирательного участка, расположившегося в близлежащем детском саду, было многолюдно. Видимо, желание поскорей «отстреляться» и насладиться неожиданно подвалившим выходным, посетило многих.
Заняв очередь в длинном ряду голосующих, Лиор присел на лавочку, стоящую под навесом игровой площадки. К нему, приветливо поздоровавшись, присоединилась пара мужчин,
– За кого будешь голосовать, сынок? – обратился к Лиору один из них – старичок в коричневой фетровой шляпе.
– Друзья посоветовали проголосовать за старого мэра, – ответил ему Лиор.
– И я за старого мэра! – обрадовался старичок.
– Тридцать лет один и тот же мэр – хозяин города. Может стоит его поменять? – неожиданно задал провокационный вопрос второй мужчина. И, опираясь на палку, поставил поудобнее свою, не сгибающуюся в колене, ногу. – Хотя его «семейная мафия» всегда подшустрит… Найдет ему поддержку в очередной раз.
– Что вы имеете в виду? Что не так со старым мэром? – вопросительно посмотрел на собеседника Лиор, подавшись вперед. – Я живу здесь недавно и плохо знаю город, – пояснил он свое любопытство.
– Да все так… Городок наш довольно молодой, развивающийся, – начал свой рассказ мужчина-инвалид. – Старый мэр, можно сказать, стоял у его истоков. Он из Марокко, а жена его из Польши. Чтобы она не тосковала по европейскому менталитету, мэр разбавил основателей городка, приехавших из Туниса и Марокко, представителями других общин. Приглашал и продолжает приглашать в город евреев, приехавших на ПМЖ из разных уголков Европы, Америки и бывшего СССР. Не давая при этом ни одной из общин превалировать количественно. В результате городок наш разноликий. С одного бывшего СССР приехали евреи из России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Кавказа, Средней Азии, … – в общем СНГ в израильском варианте, – засмеялся он, закончив рассказ.
– Как же эта разношерстная компания умудряется уживаться друг с другом, да еще столько лет? – удивился Лиор. – Может, из-за того, что больше половины населения составляют религиозные? Мой сосед по дому насчитал в городе более шестидесяти синагог. И действительно, их можно встретить через каждые 100 метров. Хорошо, когда люди собираются вместе на молитву, праздники, помогают друг другу…
– Может быть, – согласился старичок, прищуриваясь от начинающего припекать солнца. – Несомненно этот фактор вносит этический элемент в наше общение, но навряд ли именно он нас сближает. Помню, как около двадцати лет назад, религиозные фанатики кидали камнями в светских, если те выходили погулять в открытых майках. Ставили преграду на дорогах из битых бутылок, острых булыжников или кирпичей, чтобы ни у кого не было возможности выехать в шаббат за пределы города, да и просто прокатиться по улицам на машине или велосипеде. Запрещали открывать магазины с не кошерной едой и продавать пластиковые ёлки на нееврейский новый год.
– Именно эти инциденты стали весомым стимулом для многих светских дружно принимать участие в выборах, выдвигая своих, как правило одних и тех же, кандидатов в горсовет, – добавил к сказанному старичком, мужчина-инвалид, поёрзав на скамейке, пытаясь усесться поудобнее. – Таким образом, помимо поддержки интересов той или иной общины, сохранялось равновесие между светскими и религиозными. Голосовали они при этом за одного и того же мэра. Так нам вместе все эти годы удавалось противостоять религиозному произволу и одновременно создать некую точку сближения – общее соединительное звено – мэра с его «семейной мафией», – обобщил он сказанное.
– За кого же вы будете голосовать в этот раз? – обратился к нему Лиор.
– За старого мэра.
– А как же «мафия»? – спросил Лиор, с недоумением посмотрев на собеседника.
– Ну… пусть «мафиозит» дальше, – улыбнулся мужчина-инвалид. – Город наш чистый, уютный, зеленый, красивый. За последние годы «мафиозная семейка» старого мэра построила десятки новых современных жилых многоэтажек, удобные торговые центры, парки, да и много чего нужного для народа. К тому же с одним и тем же мэром много лет в городе держится стабильность.
– Да уж, опыт ведения хозяйства у него и его команды несомненно большой. Не говоря уже о наработанных дипломатических способностях ведения диалога с представителями разной ментальности, – поддержал одобряющую характеристику собеседника старичок. – Старого мэра даже в кнессет приглашали, – с гордостью в голосе добавил он, как будто говорил о собственном сыне.
– Новый мэр – это новая «мафия», новые люди в горсовете, возможно, без опыта, но, как водится, с бо-ль-шу-щи-ми амбициями, запросами и… далеко идущими планами, неизвестно, в какую сторону направленными. Посмотрите, как они настойчивы. Везде красуются их огромные плакаты, по городу с громкими песнями снуют машины, из которых сыпятся листовки, словно снег на Аляске, – сделал заключение мужчина-инвалид.
– Вы были на Аляске? – обратился к нему старичок в шляпе.
– Нет, но предполагаю, что там так же трудно передвигаться по заснеженным улицам, как нам сегодня по нашим, – ответил он, подковырнув палочкой горку листков, валявшихся рядом.
– Понимаю ваше настроение, – поддержал его Лиор. – Дорога сюда напомнила мне прогулку по осенним, заваленным листьями, московским скверам. Вам, наверное, было тяжеловато пробираться сквозь бумажные завалы…
– И не говорите. Пока шел, остановок десять сделал, чтобы отдышаться, хотя живу поблизости. Команда старого мэра листовок не кидала. Многолетняя забота о нуждах города в рекламе не нуждается.
– Что ни говорите, а город наш дружный – столько лет одного и того же мэра выбираем, – продолжил беседу старичок.
– Выходит, что жителей города объединяет только поход на выборы? – с грустью в голосе произнес Лиор.
– Не только. Еще нас сближает общая беда – постоянные обстрелы из соседки-Газы, – сделал вывод старичок, напомнив о том, что затишье может в скором времени закончиться. – Обратите внимание на то, как мы становимся внимательны и предупредительны друг к другу, когда на город начинают сыпаться ракеты. Во время последних войн я познакомился и подружился со множеством своих соседей по району, когда мы вместе прятались от громыхающих снарядов в городских бомбоубежищах. Среди них не только светские, но и немало религиозных, даже ортодоксы.
– Неужели у нас нет других консолидирующих стимулов, кроме как меркантильный интерес комфортного проживания в городе и угроза жизни, заставляющая искать общие средства безопасности? – озвучил Лиор внезапно нахлынувшие переживания. – Тогда, в случае перевеса на выборах религиозных, светским придется просто бежать из города и наоборот.
– Это ты точно подметил, – согласился мужчина-инвалид, то и дело привставая, стараясь поудобнее поставить не сгибающуюся ногу. – К тому же, что послужит гарантией того, что оставшиеся в городе не перессорятся между собой? Ведь каждый будет продолжать тянуть «общее одеяло» в сторону интересов своей общины. А если прекратятся обстрелы из Газы, откроется широкая дорога к межобщинным конфликтам и разборкам, у которых исчезнет сдерживающий фактор – общий враг, – добавил он, тяжело вздыхая.
– Может, в следующий раз, спасаясь в бомбоубежище от обстрелов, мы найдем, весомую для каждого, добрую точку сближения? – улыбнувшись, с надеждой в голосе предположил старичок. – Ведь нехваткой позитивного теплого общения страдают сейчас многие, вне зависимости от того к какой общине и группе населения они относятся – светской или религиозной.
– Куда мы денемся – обязательно найдем! – поддержал его мужчина-инвалид. – Ведь не даром же, волею судьбы, евреи с разных уголков мира стали массово собираться на этом крохотном участке земли, окруженном врагами и сложными климатическими условиями.
– Мы просто обязаны открыть новый, надежный по всем параметрам, стимул общей консолидации. Хорошо покопавшись в нашей истории его, без труда, можно отыскать, – добавил, к сказанному мужчиной-инвалидом, старичок.
На этом жизнеутверждающем моменте их диалога Лиора окликнул человек, обслуживающий вход в зал голосования. Пожелав собеседникам удачи и хорошего дня, Лиор поспешил проголосовать за того, кто, волею судьбы, оставался пока, хоть и слабым, но пока еще объединяющим стимулом в цепочке судеб евреев, приехавших в небольшой городок на юге Израиля в поисках счастья, безопасности и семейного тепла.
Разговор на скамейке Лиор вспоминал часто. Особенно когда снова и снова продолжал шерстить интернет, пытаясь найти стимул, заставивший разные народы объединиться и жить общими правилами и законами тысячелетия, вопреки гонениям и нападкам со стороны инакомыслящих.
Он искал ответ на вопрос, что же заставит израильтян, таких не похожих один на другого, почувствовать себя близкими друг другу, похожими на членов одной дружной семьи, а не кучкой собравшихся в одной палатке беженцев, мечтающих лишь о безопасности, куске хлеба и крыше над головой. И сегодня он почувствовал, что ответ уже где-то рядом и откроется ему с неожиданной стороны.
Алла Певзнер
