Накануне
Ханука ощущается как праздник чудес, света, запаха душистых масляных пончиков с повидлом, весёлого ребячьего смеха и звука вертящегося четырёхгранного волчка с магически-загадочными буквами.
Вечером в окнах домов, отсчитывая восемь праздничных дней, загораются свечи, а их огромные сородичи на площадях и проспектах напоминают о празднике тем, кто по какой-то причине оказался вне дома.
В тот вечер зажигали первую свечу…
Из каждого окна волшебно и уютно светился маленький озорной огонёк, по традиции напоминая о себе всем прохожим.
Нарушая праздничный покой и невежливо-поспешно проезжая мимо огромных уличных ханукиёт с зажжённым факелом с правой стороны, старенькая субару увозила меня в аэропорт.
Охватившее волнение не оставляло никакого шанса двигаться спокойно, без суеты.
«Мне просто необходимо взять себя в руки», – повторяла я в тысячный раз… «Он ведь даже не знает, что её больше нет…»
Встречи и расставания
Ханукальные каникулы наполнили новыми красками и без того насыщенную палитру аэровокзала, где трепетно-волнительные эмоции переплетаются с ощущениями счастья миллионов сердец.
Нескончаемый поток прибывших пассажиров вливается из распахнутой двери в зал ожидания и растекается в разные стороны, объединяясь и соединяясь с теми, кто так долго и напряжённо всматривался и искал глазами, предвкушая чудесный миг встречи.
Объятия, светлые лица, радостные возгласы, атмосфера невероятного счастья.
– Анна, сестричка! – услышала я дрогнувший взволнованный голос.
– Дядя Фима, дорогой! Как я рада вас видеть! – эмоции захлестнули и бросили в объятия, соединяющие прошлое, настоящее и будущее.
Я крепко сжимаю его худенькие плечи и знаю, что сейчас скажу то, от чего станет невыносимо больно и мне, и ему…
Прошлое, настоящее, будущее
Прошлое, в котором моя мама совсем ещё молодая, а дядя Фима старше её, но ощущающий себя ребёнком, поскольку только женщина может взять на себя материнскую заботу.
Из всей большой семьи в живых остались они вдвоём. Долгий путь, наполненный отчаянием, страхом и разочарованиями привёл их на Землю Обетованную, где трудности повседневной жизни компенсировались ощущением причастности к народу, корнем и источником которого является единство, проистекающее из духовного корня, из света, о котором вновь и вновь напоминают ханукальные свечи.
– Как же так… не успел! Хотел сделать сюрприз… я ведь в самом деле подумал, что это Аня! Забыл, что прошли годы. Ты так похожа на свою мать…
Дядя Фима не скрывал слёз. После каждой фразы останавливался, чтобы передохнуть и набрать побольше воздуха. – Уехал тогда, оставил её одну… любовь… увлекла за океан… Скучал, вспоминал, но жизнь, как говорится, завертела-закружила. Работа, бизнес, потом семья, дети… их карьера и успех… внуки… В прошлом году на Хануку как будто резанули по сердцу буквы на волчке «Чудо Великое Было Там», а ведь я помню, как мы играли с Аней волчком и повторяли «Чудо Великое Было Здесь».
Решил, что обязательно в следующем году полечу в Израиль. И вот… прилетел…
Мы направились к автомобилю.
– Это мамина машина. Состарившаяся вместе с ней. Не могу поменять… пока ездит…
Дядя Фима прежде, чем открыть дверцу, едва заметным бережным движением погладил её.
Точка единства
А назавтра загорелись две свечи, послезавтра три…
В наш прощальный вечер их было восемь.
– Может, всё-таки останетесь? – осторожно спросила я в очередной раз.
– А кто же будет зажигать ханукальные свечи для моих уже правнуков? – грустно улыбается дядя Фима. – Душа – она ведь у нас общая… она на всех – одна. И я всегда помню об этом. А где мысли человека – там он и находится.
Судьба разбросала нас по всему свету! Поэтому и горят огоньки-свечечки по всей Земле, напоминая, что никакие земные расстояния не способны разъединить то вечное в нас, что и называется Народ Израиля.
Дяди уже давно нет в живых. Но его слова я вспоминаю каждый раз, когда наступает Ханука. И дети мои повторяют их. И внуки. Скоро и правнуки повторят.
Пусть в каждой стране зажжётся свеча Хануки, но не как украшение или развлечение, а как свеча нашего единства в стремлении к Свету.
Лея Исраэли
