Еврейские праздники, как свечи на ханукальном светильнике, они несут нам свет истины. Они, словно клавиши Вселенского храма, гармонично взаимосвязанные друг с другом. Ханука – это особый, жизнеутверждающий праздник свободы духа. Волшебная мелодия Хануки у меня ассоциируется со стаей птиц, постоянно меняющей амплитуду полёта, но чудесным образом сохраняющей единство.
В Иерусалиме, в разгар Ханукальной недели, из Сирии или Египта, прилетел сильный ветер хамсин, он принёс с собой какой-то особый, светящийся песок пустынь, сотканный из тысяч золотых искр. Дома и деревья светились изнутри, как реверсы старинных монет. К вечеру ветер стих, и небо затянулось тёмными тучами. Ночью пошёл снег. Он захватил сугробами пальмы, дороги и холмы.
Я шёл вдоль каменных домов, в которых переливались разноцветными огнями окна. Это горели свечи, ведь по традиции ханукальные свечи нужно ставить у окон. Свечи разговаривали друг с другом, то загораясь, то угасая. Я смотрел на окна, которые представлялись мне ареной борьбы света и тьмы. И я спросил сам себя: что для меня означает Ханука, и что я знаю об этом празднике?
170-й год до нашей эры, войска под предводительством царя Антиоха lV захватили храм в Иерусалиме. Иерусалимский Храм был осквернён и превращён в святилище Зевса.
Царь нашел единомышленников в иудейском народе, чтобы с помощью эллинизированных иудеев разрушить связь с Творцом и Торой.
Так начался исполняться царский план по уничтожению внутренней части народа, связанной с духовными силами любви, единства и отдачи. Царь и его сподвижники олицетворяли собой внешние силы материалистического эгоизма.
Авраам был первым, кто задолго до этих событий, открыл закон бесконечного света Высшего мира, выраженный в силе отдачи и любви к ближнему.
И его дело продолжили Матитьяху Хашмонай и его пять сыновей. Их клич: «кто за Бога – за мной!» облетел все уголки страны. Так началось восстание, которое после смерти Матитьяху, возглавил старший сын Иегуда по прозвищу «Маккаби», что означает «Кто подобен тебе Всевышний». Таков был боевой клич повстанцев-Маккавеев, выходивших в бой с именем Всевышнего на устах.
Восстание закончилось победой Маккавеев. Когда надо было зажечь свечи в обновлённом Храме, масла оказалось всего на один день, но свечи горели восемь дней, пока не было готово новое масло. Этот горящий восемь дней свет стал символом бесконечной любви Творца к тем, кто восстали против эгоизма, раскрывая Высшую силу природы – Творца.
В известном рассказе «Ханукальные свечи, которые воодушевили Джорджа Вашингтона» пишется о том, как ханукальная свеча зажжённая солдатом-евреем, ночью, перед решающей битвой, привлекла внимание Вашингтона, и он вдохновился тем, что солдат- еврей из нации пророков зажёг свечу, как символ победы. И наутро армия Вашингтона полностью победила в битве с Англией. Этот рассказ об американском солдате я поведал друзьям, когда мы зажигали ханукальные свечи. Мы сидели в кругу и представили себе замерзающего солдата с ханукальной свечой в руках, которая как эстафета огня пронеслась сквозь века, чтобы зажечь силу любви и единства тех, кто стремится к свободе, как один человек с одним сердцем. Мой рассказ об этом празднике победы света над тьмой зажёг негасимый свет и в глазах моих товарищей.
В древности вместо свечей в сосуд наливали масло и опускали фитиль в масло. Масло, фитиль и огонь – это так же символы праздника Хануки. Масло символизирует наши материальные желания, и оно не способно само загореться от света, который мы притягиваем извне – а только с помощью фитиля. Фитиль должен быть погружён в масло, а также выступать из него – он символизирует связь между низшим и высшим. Масло поднимается вверх по фитилю, и только там достигается контакт, наподобие свойств между маслом в фитиле и светом. Именно вместе они могут светить. Свет не может проявиться, пока не соединится с фитилем и маслом внутри его.
…Я почувствовал, как воин Маккавеев, пронзенный стрелой, упал спиной в песок, под купол бездонного неба, где миллиарды звёзд горели как одна свеча. Я увидел, как младенец протянул ко мне руки, как мы соединились вместе в один знак. Словно путник в разрушенном Храме, во мраке, я обнял холодный металл мёртвых светильников.
Я протиснулся фитилём между прошлым и будущим, впустил в себя свет, идущий из сути какого-то общего организма, какой-то общей платформы, соединённой в пазлы счастья. Я понял, что от этого единства и общей связи зажглись ханукальные свечи.
В Иерусалиме, в Эйн Карем, в лечебнице Адасса, в канун Хануки, моя жена родила сына. Я присутствовал при родах, акушерка протянула мне младенца, и я увидел его бездонные глаза. В них отражались наши восторженные улыбки, золотой песок, снежные сугробы, ханукальные свечи. Мой сын улыбался, он беззвучно шептал мне о том, что свечи Хануки соединят сердца всех людей на земле.
Григорий Коэлет.
